Арт-Рок группа ULME Публицистика 25 декабря 1998 года
Однажды, в далеком 1979 году, когда многие из тех, кто теперь учится на младших курсах, еще не родились, а те, кто университет заканчивает, только начали узнавать мир, на психологическом факультете ЛГУ родился университетский рок-н-ролл. Начало называлось “Полигон”. Продолжилось все на геофаке, и звалось “ГБШ”, то есть “Генератор белого шума”. “ГБШ” вскоре вошел в систему городского андеграунда, и стал одним из первых коллективов, ставших членами Питерского рок-клуба. Шумели по-белому до 1987 года. Затем участник и очевидец университетского рок-движения Петр Малаховский, вместе с которым мы и рассуждаем о жизнестойкости музыкальных течений в высших учебных заведениях, стал участником группы “Пепел”, а в 1995 году организовал собственную группу “Ульме”.
Петр Малаховский и лидер группы “Сурганова и Оркестр” Светлана Сурганова
— Ульме — имя бога воды, придуманного Толкиеном, — говорит П.Малаховский. — Ульме — это сокращение от имени и фамилии убитого террористами премьер-министра Швеции Улофа Пальме; Ульме — один из островов в Балтийском море, затопленных в результате движения земной коры; наконец, по-немецки слово “ульме” означает “вяз”.
12 октября 1995 года “Ульме” впервые выступили на большой площадке: их принял рок-фестиваль “Бабье лето-95”, дислоцировавшийся в ДК “Рыбацкое”.
— До нас этот жанр никто не играл, — говорит Петр. — Симфоартрок в крупной форме не имеет в нашей стране достойных представителей. Исключение составляют, пожалуй, только Александр Градский и группа “Автограф”, которая давно прекратила свое существование. В этом жанре классика рока сочетается с традиционными приемами классической музыки, потому в нашем составе, кроме барабанов, баса и гитары — всегда скрипка и флейта.
Через группу “Ульме” прошли многие известные музыканты и универсанты. Петр Малаховский был бессменным идеологом, клавишником и вокалистом коллектива. В разные годы судьба “Ульме” переплеталась с судьбами флейтиста из “Зимовья зверей” и гитариста из “Армадила”, участниками “Паутины” и музыкантами из “Санкт-Петербурга”. Все они так или иначе влияли на музыку “Ульме”, заражая ее своими словами и песнями, нотами и фразами. В результате в 1997 году покоящаяся на стихах Рембо и Бродского и на мелодиях Малаховского, филигранно-изысканная, будто стилизованная под колдовские заклинания музыка “Ульме” была зафиксирована в альбоме “Синдром капюшона”.
— Наша идеология? — Музыка взрослых романтиков. В основе — композиционное начало. Упор мы делаем не на тексты, а на музыку. Важна гармония, развитие музыкальной формы.
Вскоре у северно-милых, будто холодный ветер за окном теплой комнаты или рождественский вечер в Лапландии, песен “Ульме” появилось немало поклонников из “продвинутой” университетской молодежи, а также из других вузов города, например, из Университета культуры им. Н.К.Крупской. По словам Петра Малаховского, группу “Ульме” уважают и профессиональные музыканты, которые в состоянии оценить то, как “сделана” музыка “Ульме”.
— Я пишу музыку. Тексты же, в основном, сочинены поэтами, давно покинувшими эту землю. Впрочем, иногда и я сам берусь за перо: мои стихи ориентированы на творчество Стивена Кинга, которого я считаю Достоевским нашего времени. Кинг углубляет психологизм, заложенный в “Бесах”. Вот поэтому я считаю, что у нас усложненная, нетанцевальная музыка, подлежащая только концертному исполнению, предназначенная только для внимательного слушания. Эта музыка должна быть близка студентам, поскольку она адресована совершеннолетним людям, тем, кто знаком с мировой литературой и культурой. Для любящей поплясать молодежи наша музыка, наверное, сложновата, поэтому клубных выступлений мы избегаем.
Впрочем, несколько концертов в клубах “Молоко”, «Джем», «Перевал» у “Ульме” было. Так университеский рок-н-ролл перекочевал из темных коридоров геофака в город. Город принял “Ульме”. Богемщики почувствовали “свежую кровь” и вежливо раскланиваются с Малаховским в пивных, концертный зал Дворца творчества юных “Карнавал” предоставил им для выступления свою большую сцену. Однако, несмотря на успех, в последнее время “Ульме” засобирались обратно под университетскую крышу.
“Ульме”: Тарас Богданов, Ирина Братаева, Полина Солодовникова и Петр Малаховский
— Надо, надо возродить клуб “Гараж”, открытый в прошлом году на геофаке, и столь бесславно погибший в море благих намерений! Когда-то я работал музыкальным менеджером клуба “Достоевский”, где в чистом виде была пивная, а музыка как самоценное явление никому не была нужна. Где в университете студенческое кафе, работающее в вечернее время? Где центр неформального общения студенческой молодежи с хорошей музыкой? Мне хотелось бы создать в универе кафе и зарабатывать на жизнь ремеслом арт-директора. Я бы смог возродить традиции.
Уже пятнадцать лет прошло с тех пор, как Петр Малаховский закончил географический факультет, но в памяти его до сих пор живы картины из жизни университетского рок-н-ролла, те, что он хотел бы возродить.
— Я помню, как нас с «ГБШ» гоняли за то, что на Дне географа мы решили обнародовать некоторые из наших сочинений. Мы выступали вместе с группой “Секрет”. Они тогда были очень молоды. На дворе стоял 1982 год: мы учились на геофаке, секретовцы — в Театральном. А в 1978 на нашем факультете, расположенном в те времена неподалеку от Смольного, репетировал “Аквариум”. Гребенщиков с Гаккелем учились на ПМ-ПУ... В те времена они были уже на пятом курсе, а мы — на первом. Под воздействием их музыки происходило наше становление. Из стен университета вышла группа “Эдипов комплекс”. Да что там говорить! Тогда рок-н-ролл имел гораздо большее влияние на умы, нежели сейчас. Концертов было мало, групп было мало, поэтому заниматься рок-н-роллом было интересно. Время расставило свои акценты: сейчас люди играют лучше, аппаратура качественнее, есть возможность изучать западный рок-н-ролл. Тем, кто играет, процесс жизни рок-н-ролла позволяет жить дальше и верить в будущее. А вот новое поколение рок-н-ролльщиков я не очень хорошо знаю, то есть я не понимаю этого изнутри. Например, музыка группы “Король и шут” меня не увлекает. Мне кажется, что у нашего поколения уровень мировоззрения был иной. Мы воспитаны на культуре хиппи конца 60-х годов: вудстоковские фестивали, парижская весна. А теперь — доллары, телесериалы, жвачка и “Денди”. “Муммий тролль”, например! Очень простенько. Уж лучше концерт Шнитке для альта с оркестром. Музыки нет. Компьютерное воспроизведение нот. В наше время в моде была ручная работа. Что такое гитарист в “Муммий тролле” или в “Сплине”? “Маша и медведи” записали одну песню, в которой есть стиль, но нет музыки. Я смог бы эту музыку играть на любом инструменте. Сделали клип, прокрутили его по всем каналам, и все считают, что группа крутая. Из “Маши” я бы не взял в свой коллектив никого.
Впрочем, нынешнее поколение рок-н-ролльных барышень, на первый взгляд, шагающих в ногу с “Ульме” и даже причастных к самой возглавляемой П.Малаховским группе, тоже не в чести у последнего из университетских рок-н-ролльщиков.
— Группа “Ночные снайперы” — замечательные девочки. Одна из них, Света Сурганова, — моя ученица. Недавно они выпустили два альбома. Но их проблема в том, что все, что можно было сделать дуэтом, они уже сделали. Теперь нужно создавать настоящую группу. Иначе они так и останутся в жанре авторской песни, исполняемой под гитару. Они сейчас хорошо раскрутились, заработали денег, и остро нуждаются в пополнении своего коллектива, чтобы это вышло за рамки дуэта. И тогда их музыка поднимется до уровня Насти Полевой.
Так живет университетский рок-н-ролл теперь. Последние его жрецы гоняют по коридорам географического факультета северный ветер музыки “Ульме”. Глухое эхо 70-х повторяет за ними: “У-у-ульме-е-е, у-у-ульме-е-е, у-у-ульме-е—е”... И тогда водяной бог, застреленный премьер-министр, затопленный остров и немецкий вяз, словно приведения, пробуждаются от многолетнего сна, и нашептывают на ухо Петру Малаховскому стихи Рембо.
Журнал «Санкт-Петербургский университет»№ 28-29 (3495-3496) / 25 декабря 1998 года
